Зона риска или точка роста?

Сходила на сельскохозяйственную ярмарку в Петрозаводске. Общее впечатление: с каждым годом на ярмарке все меньше карельской капусты и картошки и все больше привозных разносолов. Да на пол-площади размахнулась компания «Ленторг» – крупный карельский «сельхозпроизводитель»…

Купила у какой-то тетки сливочного масла. «Натуральное, свежее, настоящее Вологодское!..» Принесла домой, попробовала – маргарин. Причем дрянной, больше похожий на пластилин. Есть его невкусно. Попытка использовать для жарки тоже провалилась. На горячей сковороде это вещество быстро распалось на воду и какие-то беловатые вкрапления, напоминающие червячков…

«Масло» нашло свое упокоение в мусорном ведре. Где, видимо, скоро окажется и все наше сельское хозяйство. В каком-то смысле площадь Кирова в октябре – это самая наглядная иллюстрация положения дел в сельскохозяйственном производстве Карелии. И иллюстрация невеселая.

…Кто-то ругает Брежнева. Кто-то – Горбачева и Ельцина. Но ни для кого не секрет, что при Брежневе объем сельскохозяйственного производства в Карелии был в десятки раз больше нынешнего. И если то был застой – то что у нас сейчас? Ситуация в селе никогда не была глянцевой и простой. Но именно двухтысячные годы – годы полновластного и безраздельного правления «Единой России» и ее ставленников – стали годами настоящего преступления в отношении отрасли в Карелии. Давайте вместе вспомним хотя бы основные вехи этой преступной деятельности.

Уничтожен совхоз в Шуньге. Богатый совхоз, хороший. Его добивали у меня на глазах: я бывала там у бабушки. Сегодня все разрушено, некогда крепкие старинные деревни вымирают. Плодородные шунгитовые почвы заросли бурьяном. А у населения остался один «бизнес» – водочный. Одни пьют, другие торгуют. А потом собираются вместе и пропивают то, что выручено от «бизнеса».

Уничтожен совхоз «Тепличный». Для специалистов не составляет тайны, что хозяйство намеренно довели до банкротства, и даже известны имена чиновников, приложивших к этому руку. Занималась прокуратура, да так и спущено все на тормозах. Теплицы разрушены, на земле ничего не делается. Отличная котельная, которую за счет бюджета сначала строили, а потом переводили на газ, перешла в частные руки и стоит без дела.

Уничтожены все хозяйства в Лахденпохском районе.

Последовательно и планомерно уничтожены три птицефабрики, снабжавшие нас яйцами – Сунская, Приладожская, Кондопожская. Яйца на наши прилавки теперь везут аж из Тюмени.

Само собой, уничтожено то немногое, что было по линии сельского хозяйства севернее Межвежьегорска. Уничтожено рыболовство на Белом море, распродан рыболовный флот, разогнаны рыболовецкие колхозы. Уничтожен Петрозаводский рыбокомбинат и рыбопункты по берегам Онего. Рыболовные суда исчезли.

Некогда крупнейшее на Северо-Западе мукомольное предприятие «Кондопожский комбинат хлебопродуктов» уронило объем производства до уровня ветряной мельницы. Закрыт цех по производству комбикормов.

Уничтожены совхозы в Салми и Мийнала Питкярантского района.

В Олонецком районе развален некогда сильный пригородный совхоз, а такие села, как Куйтежа и Михайловское уже успели забыть, что такое сельское хозяйство.

Уничтожено все звероводство, за исключением остатков в Пряже.

Уничтожен совхоз имени Дзюбенко в Сортавале вместе с молокозаводом – предприятие, бывшее «передовым» во времена «застоя»…

Надо ли продолжать? Это я только слегка пробежалась «по верхам» – по тому, о чем много писали газеты. А сколько такого, о чем никто даже и не писали… Иногда даже удивительно, как таких впечатляющих результатов можно было достичь за какие-то десять—двенадцать лет?! Кажется, никакие враги-оккупанты не справились бы с уничтожением карельского села так быстро и эффективно…

Нам все время говорят: «Что же вы хотите? Карелия – зона рискованного земледелия…» Наверное, это так. Но это все-таки не объясняет, почему «Мамай прошел» именно по Карелии, миновав соседние области Северо-Запада.

Недавно была у родственников в Мурманской области. Там никакого «земледелия» нет вообще – природа не позволяет. Но почему-то она позволяет строить новые современные мегафермы. На одну из таких ферм меня водили на «экскурсию». Почти тысяча голов скота, все автоматизировано, самое современное оборудование. Работают всего 15 человек, производят качественное молоко и успешно продают его на переработку. Хотя и находятся далеко за Полярным кругом. Я спросила: а где же они берут сено и силос? «Покупаем в Карелии» – ответили мне. Вот так…

В поисках хоть каких-то признаков сельскохозяйственной «катастрофы» порылась в интернете. В частности, почитала про работу села Вологодской области. Что ж, там тоже жалуются на кризис, дорогое топливо, засуху и дожди. Но при этом почему-то все работает! Производят мясо, молоко, яйца, выращивают овощи, растят лен, выращивают зерновые на корма. Работают сотни хозяйств, тысячи фермеров. Развивается пищевая перерабатывающая промышленность. Вологодское молоко охотно покупают все «брэндовые» молочные компании. Вологодское масло – настоящее, конечно! – само уже стало российским брэндом. Только молочным животноводством в области занимаются больше 250 сельскохозяйственных организаций, работают около 50 молокоперерабатывающих предприятий. Пять птицефабрик с выгодой производят яйцо. В области успешно разводят оленей. Начали завозить и разводить зубров… С февраля этого года пособия в размере 85 тысяч рублей получают молодые ветеринары, агрономы и зоотехники, пришедшие на работу в сельскохозяйственные организации Вологодчины.

Люди держат скот в своих подворьях. В среднем на каждые 100 семей в Вологодской области приходится 5 коров, 12 свиней и по 6 овец и коз. Все это активно поощряется и поддерживается властями. Проводятся разные конкурсы на лучшее подворье, «Молодежное подворье» и т.д.

Область занимает четвертое место в России по уровню развития сельскохозяйственного производства и перерабатывающей промышленности. Хотя находится в той же самой «зоне рискованного земледелия». Странно, правда?

А напоследок побалую вас цитатой из выступления губернатора Вологодской области Вячеслава Позгалева. На Вологодчине не хватает трактористов. И вот губернатор Позгалев предложил заманивать механизаторов и других специалистов бесплатным жильем: «Если мы давали 200 кубометров леса на семью бесплатно, надо к этому дать еще 200 миллионов рублей денег, то, я думаю, что за 2 года можно укомплектовать механизаторами все село. Это не подарки будут. Надо будет отработать это жилье, скажем, заключая контракт на несколько лет. (…) А что такое для нашего бюджета 200 миллионов в год выделять для обеспечения жильем специалистов сельского хозяйства? По плечу сумма!».

Нужны комментарии? Такое впечатление, будто мы в каких-то разных государствах живем… Все «точки роста» достаются соседям, а Карелии – одни только «риски».

Глава Карелии Андрей Нелидов очень любит учить нас жить на примере Санкт-Петербурга. И я решила почитать об агропромышленном комплексе Северной столицы. Это – огромная пищевая промышленность, молокозаводы, пивзаводы, мясокомбинаты, ликероводочные производства, кондитерские фабрики. К слову, в трех районах города Санкт-Петербурга есть даже вполне жизнеспособное животноводство! По объему питерский агропром превосходит агропром Карелии в несколько десятков раз. А управляет всем этим хозяйством скромный отдел в Администрации города – в составе семи человек.

В нашем Минсельхозе ударно трудятся около 70 чиновников. С министром во главе, с замами и прочими начальниками, секретаршами, помощниками, с водителями и автомобилями, с кабинетами и телефонами, с оплаченным проездом в отпуск, с неплохими зарплатами и перспективами хороших пенсий. Так почему же карельское сельское хозяйство год от года съеживается, как шагреневая кожа?..