Театральный weekend: мат со сцены, мифическая "Москва" и свобода художника

Эти выходные станут настоящим подарком для петрозаводских театралов. Национальный театр Карелии представляет премьеру – спектакль «Венецианские близнецы», а сцена Музыкального театра республики принимает лауреатов фестиваля «Золотая маска». Откроет программу – «Три сестры» Малого драматического театра Льва Додина.

Для тех, кто не успел купить билеты, но хочет приобщиться к насыщенным культурным выходным – предлагаем познакомиться с высказываниями режиссера «Венецианских близнецов» Вадима Романова и заместителя художественного руководителя МДТ Дины Додиной, которые были сделаны во время пресс-конференций на этой неделе.

Режиссер-постановщик, художник, автор музыкального оформления комедии-положений «Венецианские близнецы» Вадим Романов

- Я, может быть, скажу крамолу, но мой любимый монолог - из фильма «Изображая жертву». Только такими словами можно чего-то добиться. «Извините, пожалуйста, будьте любезны» во многих случаях у нас не работает. Не достучаться до работяги фразой «Простите, не вы ли уронили мне радиатор на ногу».

Однажды я похулиганил и вставил оговорку Людмилы Гурченко в один из своих спектаклей. Эта фраза, сделанная во время записи новогодней музыкальной программы, есть в интернете.

В моей постановке через весь спектакль открывались двери, а за ними звучала известная «Пять минут». В финале, когда три персонажа обращались к охраннику со словами «Выходи, стой, улыбнись!», надо было видеть с каким удовольствием мы отвечали на это «Да пошел ты в ****». Дальше начиналась запись Гурченко: «И пока я песню пела, пять минут уж пролетело. Новый год, нет ни ***». Не попала она в ноту. И это такое счастье, что человек говорит нормально.

Я веду свою дочку в первый класс, а у меня во дворе нарисован большой член и внизу подписано, что это. Никто запись не стирает, никто не позаботился купить банку краски и убрать, потому что всем пофигу. Так что странное дело: ж**а есть, а слова нет. Вот так я отношусь к матерной речи со сцены.

Заместитель художественного руководителя по международной работе Академического Малого драматического театра — Театра Европы Дина Додина

«В Москву! В Москву!». Куда стремятся из провинции?

- Мне кажется, что у Чехова в «Трех сестрах» речь идет о мифической Москве, где мы все, наконец, будем счастливы. Такая «Москва» есть у каждого, независимо от того живет человек в Российской провинции или в столице, в Европе или на других континентах. Мы играли «Три сестры» и в Америке, и в Старом Осколе, и в Москве, и в Петербурге. Сейчас с радостью приехали в Петрозаводск. Пока мы не встретили того города, где людей не заботил бы вопрос, что же нужно сделать для более счастливой жизни. Не в смысле финансово богатой. Просто счастливой, чтобы, просыпаясь утром, вы понимали, для чего живете. Рассуждать и думать на эту тему бесконечно интересно.

О свободе художника за государственный средства и о предназначении театра

- Все, кто занимаются театром, стараются сделать спектакль настолько хорошо, насколько это в их силах. Лев Абрамович [Додин – главный режиссер театра Европы прим. ред.] нам всегда говорит, когда начинаются репетиции «Трех сестер», «Врага народа», «Короля Лир»: «Ребят, скорее всего, у нас не получится. Но мы попробуем, потому что нам сейчас это интересно». Иногда такие слова могут показаться кокетством, но на самом деле, если по Гамбургскому счету, все, что можем мы, пользуясь громким словом «художники», - это стараться максимально хорошо, искренне, честно рассказать про то, что сейчас болит. Это необязательно что-то связанное с политикой и социумом. Гораздо чаще оказывается, что у больших классиков болит про частное человеческое. Если спектакль сделан честно, оказывается, что это частное, о чем болело у Шекспира еще 400 лет назад, гораздо более актуально, чем то, что написано в передовицах.

Если бы театр мог дать рецепт, как жить в политике, в государстве, наверное, театры бы закрылись. Мы не знаем рецептов, но думаем вместе со зрителем. Искусство театра – это вообще не искусство ответа на вопросы. Это искусство донесения этого самого вопроса. Не наше дело зрителя радовать или огорчать. Точно не наше дело зрителя развлекать. Если говорить о высшем предназначении драматического театра – это напоминать зрителю, что человека человеком делает способность размышлять о том, что же такое быть человеком. Когда эта тема теряется, тогда начинает казаться, что к ней пора вернуться.

Часто я слышу точку зрения околотеатральных специалистов, что нужно спросить зрителя о его желаниях и предпочтениях: что он хочет увидеть на сцене и сделать это, наконец. Мы прекрасно понимаем, что даже если зрителя удастся поймать, то он попросит показать то, что уже видел. Человек опишет декорации из спектакля, который ему понравился, артистов из постановки, которую он видел и знакомую музыку. Тогда все театры займутся плагиатом, то есть будем показывать, что зритель уже видел. Государство, которое финансирует основную часть российских театров, все-таки, мне кажется, дает нам деньги ради того, чтобы мы делали то, что можем сделать только мы. То есть искали новое. Не только новые формы, но и новые мысли, новые подходы, способы рассказать зрителю про то, что действительно важно. Дальше встает вопрос, хочет ли зритель об этом думать, приятно ли это зрителю. Но я хочу напомнить, что в психологии отрицательная реакция тоже считается очень важной. Иногда, разозлив человек, мы заставляем его все-таки немного подумать о важных вопросах.