Принято считать, что в брежневские времена жизнь отчасти была поставлена на «длинную паузу». Но те, кто придерживаются такой точки зрения, как правило, сравнивают их с хрущевской «оттепелью». В этом смысле — с очевидцами не поспоришь. Историки в один голос говорят, что «гайки» в самом деле были закручены. Как минимум, если помнить о «железном занавесе».
Но городская жизнь не останавливалась ни на минуту, и современники, в первую очередь, вспоминают о первом секретаре Карельского обкома партии Иване Сенькине и градоначальнике Павле Сепсякове, при которых город частично превратился в большую стройку.
Жильё моё
«Сначала переселились в одну из „хрущевок“ на Октябрьском проспекте, к деду, который получил квартиру как ветеран Великой Отечественной войны, — вспоминает один из старожилов Виктор А. — После деревянной одноэтажной развалюхи с туалетом на улице — это было счастье. Это сегодня к „хрущевкам“ относятся пренебрежительно, а тогда любая новая крыша над головой была праздником. Так что переехали в Петрозаводск, и через пару лет — попали на Кукковку».
И ведь Кукковку (да и Ключевую тоже) в те годы никто не называл «спальными» районами. Напротив, они были тем, что сегодня застройщики на окраинах Петрозаводска презентуют как «экологически чистую» территорию».
Типовые панельные девятиэтажки в Петрозаводске росли, как грибы: не были забыты Перевалка, Пятый поселок и Древлянка. Заодно «стройаврал» совпал со строительством новой городской ТЭЦ.
«Октябрьский проспект к середине восьмидесятых начал себя „изживать“, — добавляет наш собеседник. — И я прекрасно помню первые впечатления от новой большой квартиры после дедовской „хрущевки“, которую мы получили как многодетная семья. Высоченные потолки, электроплита, большая ванна…»
Добавить уюта новой крыше над головой, даже большой, было сложнее: многое зависело от рабочих и дружеских связей.
«Тогда был подростком, но мама позднее рассказывала, что почти столы и стулья в дом попали с работы, — вспоминает житель Петрозаводска Андрей А. — Мебель просто списывали в утиль, и она отправлялась по домам. Таким „блатом“ пользовались очень многие: новую мебель, тем более импортную, обычному работнику (не какому-нибудь директору) было достать очень сложно».
Колёса с проводами
Собственный автомобиль в те годы для населения оставался роскошью. Да и город, несмотря на активное развитие, не мог похвастаться большими площадями. По улицам, бывало, курсировали чиновничьи «Волги», и, хотя потребность в легком транспорте постепенно росла, горожанам помогали троллейбусы — известной экспертам «ЗИУ»-модели. Причем «рогатые» новинкой для Петрозаводска не были уже давно: ведь первые машины вышли на линию еще в начале 60-х.
«Тогда проезд стоил три копейки, — говорит Лариса Анатольевна., пенсионерка из Петрозаводска. — Или пять: уже точно не помню, столько лет прошло… Штраф на „зайца“ точно был большой: по-моему, рубль. И зарплаты тогда были где-то до 150 рублей в месяц. А автобусов даже и не припомню, чтобы были. Позже, уже ближе к девяностым, много появилось: „буханки“, „икарусы“ с гармошкой…»
Но были ли у жителей свои машины? Местный ОТЗ (тогда — Александровский), разумеется, ориентировался не на легковой транспорт, другие заводы только наращивали производство. Зато чиновники иногда «попадались» даже на лимузинах (ЗИСах). Только личное авто — вплоть до начала восьмидесятых означало, что за рулем явно сидит не рядовой гражданин. К середине же 80-х годов ситуация начала меняться.
«Дело было не в новых покупках: даже если у семьи были деньги (а они чаще всего были), — говорит пенсионер Игорь Алексеевич, бывший сотрудник одного из местных заводов, — Тогда новый обычный „Москвич“ стоил от 5 до 7 тысяч рублей, а литр 72-го бензина, по-моему, — четыре копейки. Новая машина привлекала слишком много внимания, а „белой вороной“ взрослый советский человек тогда быть не хотел. Или только начинал хотеть. Еще автомобиль надо где-то хранить и гаражи, которых и строилось-то тогда немного, получали единицы. Все эти кооперативы расплодились в городе только ближе к девяностым. Места в них раздавались неохотно, многое решали место работы или связи».
К тому же, стать членом ГСК (т.е. получить разрешение в райисполкоме) было довольно сложно. Места утверждали власти. И утверждали долго. Тем более что несколько тысяч советских рублей за пай (т.е. почти цена на машину) находились не у всех.
Впрочем, молодежь в транспортном смысле — старалась от взрослых не отставать. По мнению нашего собеседника, она всегда считала своим долгом как-то выделиться:
«Помню один случай, когда парнишка похвастался перед друзьями новой машиной, по-моему, „Москвичом“. Оказалось — не его, папина. Засмеяли».
Чуть выручало такси. Но только чуть. О каком-то массовом частном извозе тогда речи не шло: партийная линия. Если же приходилось пользоваться — то обычный таксомотор «брал» 10-20 копеек за километр. И на поездку уходило 4-5 рублей, что даже при тогдашних зарплатах было дороговато. Потому большой популярностью у горожан такие перевозки не пользовались. Поначалу.
Но уже к 1985 году в Петрозаводском пассажирском автотранспортном предприятии насчитывалось более 200 легковых таксомоторов. Появились даже специальные правила перевозок.
Водителю такси полагалось быть вежливым и выдержанным с пассажирами и «при нахождении на стоянке, независимо от времени окончания рабочей смены, отвезти пассажира в любом направлении», говорится в документах.
А еще водитель на официальной «таксостоянке» не имел права отказывать пассажиру в обслуживании из-за длины поездки…
Партия с партой
Недостатка с местами в детсадах и школах Петрозаводска — не было, он возник гораздо позже. Учителя, правда, иногда жаловались на избалованную молодежь, но это, судя по всему, история вечная.
«Были светлые и очень работоспособные головы, очень много, — говорит бывший учитель одной из школ Петрозаводска. — Призеры Олимпиад, неутомимые труженики, из школы было не выгнать. Никто и не выгонял, устраивали множество общественных мероприятий, самодеятельных. Я говорю не только о сборе макулатуры. Концерты, самодеятельность, театральные и авиамодельные кружки… Целую книгу можно написать».
При этом уроков было значительно меньше, чем сегодня, а их содержание — более фундаментальным, говорит наш собеседник.
«Одна математика чего стоила: квадратные уравнения, теорема Пифагора, закон Ома, всё от зубов отскакивало, — улыбается педагог. — Ребята уже из детского сада приходили к нам умные-умные…»
По мнению нашей собеседницы, важность детсадов сегодня недооценена. В советских яслях досуг был так тесно связан с обучением, что детям оставалось лишь брать тетради и садиться за парты. А ориентация на практические знания, о которых сегодня так много говорят, — наоборот, даже опасна — «узкопрофильностью».
«Если родители тогда и уходили с работы, то без особых усилий находили новую, — добавляет один из так называемых „шестидесятников“, житель Петрозаводска, ныне живущий на юге. – Озабоченностей по поводу трудоустройства было гораздо меньше. Иногда возникали вопросы к послевузовскому распределению по специальностям, связанные больше с переездами и бытовыми неудобствами, нежели с оплатой труда. Зато все было стабильно».
Поэтому, вероятно, взрослые на кухнях о политике говорили реже, чем сегодня. И пенсионеры — тоже. Кстати, некоторые журналисты в свое время посчитали (ориентируясь на средние цены, зарплаты, и т. д.), что пожилые в Карелии во времена позднего СССР жили… хуже, чем в «нулевые». Пенсионеры забросали журналистов шапками — и были во многом правы, потому что те не взяли в расчет множество факторов.
Не хватало?
Так или иначе, быт — это не только «трудовые» и зарплатные дела. Что насчет товаров и магазинов? А они работали исправно. Очевидцы вспоминают разве что о дефиците импорта, к которому чуть успели привыкнуть к концу «оттепели».
«Бытовой техники хватало, по тем временам: телевизоры, стиральные машины, плиты были своими, отечественными, — вспоминает работница одного из местных советских магазинов Нина Б. — И качество техники было изумительным, на века. Одежды — тоже хватало. Взрослые стали чаще шить одежду сами себе, ателье только начинали появляться. А молодежь восьмидесятых — вообще отдельный разговор. К середине восьмидесятых „заболели“ рэпом, до этого — все эти оранжевые головы, цепи, широкие штаны [панки, рэйверы и прочие представители субкультур. — Прим. Ред.]. Полиция таких, помню, даже в кутузку забирала. Остальные — осуждали».
Дефицит возникал разве что с импортными товарами, больше предназначенными для досуга и развлечений. Хотя косметика, сигареты и кофе с прилавков могли периодически пропадать. Так, кстати, появились те самые «фарцовщики» (по большому счету, нелегальные предприниматели), которые меняли или покупали дефицитные товары.
На связи
Развлечение и связь у петрозаводчан в эпоху позднего СССР — тоже были. Не сегодняшние, конечно, но были. В обиходе постепенно появлялись «дисковые» телефоны, но связь с дальними родственниками и друзьями поддерживалась преимущественно почтой. «Тире и точкой» (т.е. телеграфом) к середине восьмидесятых продолжали пользоваться пенсионеры, взрослые же «переключились» на телефонные провода.
«Телефоны все равно были далеко не у всех, — вспоминают очевидцы. — Провода до квартиры надо было еще дотянуть, а уже потом думать о трубке. Поэтому о встречах договаривались сильно загодя, лично. За две-три недели. А если что-то срочное — тогда туши свет».
Связь с внешним миром помогали держать радио и телевизор. Не привычные нынче FM-приемники, а абонентские точки в квартирах. И не IP-телевидение, а черно-белые телевизоры с антеннами. И внушительных видов ящики-радиолы, со встроенными проигрывателями грампластинок.
«Досуга и развлечений все равно хватало, — говорит инженер Олег А., в те времена только закончивший университет. — Как и информации. Думаю, все хорошо понимали, что ее власти дают дозированно. И только ту, что нужно. Как и сейчас. Сообщений о трагедиях было минимум, если только об очень крупных. И то — я узнал о катастрофе в Плесецке [в 1980 году на космодроме произошел взрыв, погибло 48 человек. -Прим. Ред.] или об аварии в Чернобыле [1982 год, ЧП с пробным пуском реактора. — Прим. Ред.] сначала от знакомых. Через несколько дней. И потом только — услышал по радио. Траур во всех случаях у жителей был неподдельным. Был шоком. Но говорили об этом мало, только дома».
Вне дома и работы — петрозаводчане ходили в общепит, кино и магазины. Первый изо всех сил старался привлечь новых клиентов. Например, официанты одного из заведений в центре столицы удивляли посетителей историческими костюмами.
«Цены не кусались, это точно: на стипендию я мог ходить на обед в ресторан почти каждый день, — вспоминает пенсионер Валерий А. — Сегодня студенты такого себе позволить не могут. А на обратном пути из ресторана — мог забежать в магазин за пакетом молока или яйцами с мясом. Сколько это все тогда стоило, уже не вспомню, но копейки мы не считали».
В восьмидесятые Петрозаводск обзавелся и кинотеатром «Калевала», и речным вокзалом, и Дворцом пионеров, и стадионом «Спартак», и туркомплексом «Карелия», и многими другими досуговыми объектами. И посетителей становилось все больше.
Популярными же в прокате оставались приключенческие фильмы, мелодрамы (и отечественные, и зарубежные), а также индийское кино.
«Неуловимые мстители», «Зита и Гита», фильмы про мушкетеров и другие — то, что сегодня называют «экшном», — вспоминает жительница Петрозаводска Ольга. — Засматривались, обсуждали, подражали — ходили по нескольку раз на одно и то же. Вообще — мы искусством избалованы не были, но его вокруг было очень много. — Театры с Шекспиром, музеи с Мане, хватало и военно-исторической тематики. Не полный авангард, но в восьмидесятые он и не нужен был. По крайней мере, мне и моим друзьям».
И конечно же — нельзя забывать о дворцах и домах культуры, которые пользовались громадной популярностью. В 1977 году, например, открылся ДК «Петрозаводскбуммаша», с клубом любителей фантастики и даже клубом любителей кактусов.
***
Так называемый «период развитого социализма» в Петрозаводске, полагают эксперты, отметился ростом материального и культурного уровня горожан. Во многом — за счет улучшения жилищных условий. Но позднее административная система управления себя исчерпала. Началась «перестройка»… И это — уже совсем другая история.