В Карелии больше четырех месяцев шла борьба жителей Кондопожского района с питерской форелеводческой компанией «Тари-Бари». В феврале она получила разрешение на расширение садковых участков в крупном водоеме Сандал. Все жители были против этого, однако карельское Министерство сельского и рыбного хозяйства Карелии не принимал во внимание их мнение. В итоге 5 июня Северо-Западное территориальное управление Федерального агентства по рыболовству подписало приказ об отмене проведения аукциона на право заключения договора пользования природным участком на озере Сандал. Такой же документ подписали в Министерстве сельского хозяйства Карелии, а инициативная группа кондопожан получила одобрение от ТИК на проведение референдума. Проводить его теперь нет нужды, но опасность для экологии Карелии со стороны рыбоводческих сохранится надолго. К чему привела битва за сохранение водоема, в интервью сетевому изданию КарелИнформ рассказал председатель правления Карельской региональной общественной природоохранной организации зеленых «Сандал» Алексей Карпенко.
- Начнем с главного вопроса: чем форелевые хозяйства так опасны для водоемов и озера Сандал в частности?
- При выращивании больших объемов товарной рыбы образуется много отходов, в частности фосфора, который оседает на дно и нарушает экологию водоема. Сандал знаменателен тем, что является питьевым источником для 30-тысячного населения Кондопоги. Санэпидстанция постоянно берет анализы воды. Я обратился с просьбой к руководителю кондопожского филиала этой инстанции, и они предоставили результаты ежемесячных заборов. По ним отчетливо видно, что качество воды в Сандале с каждым месяцем ухудшается. Вот это главный недостаток. Как утверждает наш оппонент — организатор расширения новых садков Константин Дмитриев, при грамотном ведении этого всего не случается, но это просто идеальная картина и она далека от действительности. Кондопожский район, имеющий наибольшее количество форелевых садков в республике, показывает, что два водоема загублены. Это маленький водоем Кондезеро — там брошено все, оно просто уничтожено по информации местного населения. И Сундозеро — второй после Сандала крупный водоем Карелии. В свое время у меня на Сундозеро была дача. Вода там была чистейшая, мы пили из этого озера. А сейчас, когда проходили общественные слушания, выступали жители оттуда, дачники, жаловались, что озеро пропало, воду употреблять невозможно.
- Какие могут быть последствия, если форелеводческие хозяйства все-таки будут расширены?
- Последствия будут плачевные. Я сейчас нахожусь на даче в п. Сопоха. Здесь рядом порядка пяти кооперативов. И жители, с которыми я общаюсь, говорят, что пить воду стало невозможно. Они берут насос, надевают всасывающий слой марли, которая покрывается густым слоем серого вещества. То есть вода настолько загрязнена, что уже даже через насос получить чистую воду — проблема, приходится часто менять эти марлевые прокладки. Также очень резко уменьшилось количество рыбы: на уху поймать стало сложно, на кошку уже не хватает. А раньше в Сандале и купались, и пили из него. Вода была чистая и вкусная. Хоть санитарные врачи и запрещают озерную воду пить, но если она чистая, то она полезнее и вкуснее колодезной. Но это все кануло в лету. Поэтому последствия очевидны.
- Известно, что у Вас была встреча по данной проблеме с карельским министром сельского хозяйства Владимиром Лабиновым. К чему привел диалог?
- Мы с ним виделись 20 мая. Нашей встрече предшествовал ряд моих публикаций о текущей проблеме и то, что я ему через приемную послал письмо ультимативное, если можно так сказать. После этого он пожелал со мной встретиться. Сначала он не принимал никакие наши предложения, не отвечал на мои вопросы. В конце концов он увидел, что мы остаемся при своем мнении и предложил провести референдум как в Екатеринбурге, где идет противостояние горожан и работников церкви. Мы согласились. Буквально на следующий день я организовал собрание, пригласил заинтересованных общественников, мы создали комиссию и 24 мая зарегистрировали ее в местной ЦИК.
- Руководитель «Тари Бари» Константин Дмитриев в интервью одному из региональных изданий Карелии сообщил, что пытался с Вами встретиться для диалога, но Вы не пошли не контакт. В чем причина?
- После того, как были проведены общественные слушания и руководитель нашего района Садовников направил в Минсельхоз письмо с просьбой не проводить торги по расширению участков для форелевых садков на озере Сандал, в министерстве тем не менее приняли решение о проведении аукциона, не взяв во внимание мнение тысяч кондопожцев. После этого мне звонит Дмитриев и говорит, что хочет встретиться. Я ответил, что слушания прошли, резолюцию приняли. Я не девица красная, чтобы смотреть на меня. О чем нам говорить? Притом мы с моим помощником Виктором Гусевым, членом общественной организации «Наш Кивач», разнесли данную резолюцию по фракциям в законодательном собрании. Они должны рассмотреть наше предложение о том, чтобы вообще не допускать устройства форелевых хозяйств на питьевых источниках.
- Знаете ли Вы, как давно Дмитриев владеет этим хозяйством на Сандале?
- Около 10 лет или больше. Сначала это было подсобное хозяйство Целлюлозно-бумажного комбината (ОАО «Кондопога») — основного предприятия, где трудится значительная часть города. Тогда руководил комбинатом Виталий Федермессер. И в то время очень широко была развита социальная сфера. Он вкладывал деньги в обустройство города: поставили красивые фонари, построили Дворец искусств, шикарно реконструировали под итальянский образ дворец искусств. И тогда же он организовал подсобное хозяйство, чтобы работники комбината имели к столу свежую рыбу. И оно было довольно большим. Когда Федермессер умер, комбинат распался на три самостоятельных предприятия. И это форелевое хозяйство было приобретено компанией «Тари-Бари». Я смотрел в интернете и выяснил, что оно очень крупное по уставу, там миллионные средства. Они имеют 14 направлений деятельности. То есть это у них попутное.
- Также Дмитриев сказал, что заказывал рыбоводно-биологическое обоснование для озера Сандал, согласно которому здесь можно выращивать не менее 400 тонн. Как Вы можете прокомментировать его заявление?
- Он заплатил за это, кажется, где-то 150 тысяч рублей. Как правило, кто платит, тот получает такое заключение, которое ему нужно. При этом есть заключение ученых, где сказано: не более 200 тонн, а он говорит, что 400, потом уже 1000 тонн захотел. То есть это очередное лукавство. Я согласен с мнением института биологии.
- По мнению Дмитриева, в Кондопоге «отвратительное качество воды». Но истинные причины, почему вода плохая, как он считает, защитники Сандала не собираются выяснять. По его словам, форелевые хозяйства влияют только на показатели фосфора и азота и не отражаются на показателях по железу и перманганатной окисляемости. Действительно ли разведение форели не должно влиять на процентное соотношение железа и окисляемости в воде?
- Отнюдь нет. Дело в том, что наши сооружения по забору воды очень устарели. Качество воды отвратительное. Он еще в интервью говорил, что вода грязная, потому что мусор на берегах и люди неряшливо ведут себя. Это все ерунда. И про болота он говорил, о том, что с них в озеро все стекает. Но болотные стоки и прежде были, однако качество воды десятилетиями не менялось, все было нормально.
При этом я подчеркну, мы не против него. Мы вообще против создания новых форелевых хозяйств. Ровно четыре года назад уже был прецедент. Один из предпринимателей при Ладоге написал заявление о том, что он хочет форелевое хозяйство на Сандале. Но этого не случилось, так как у руля был другой руководитель администрации — Олег Панов, с которым у бизнесмена состоялся серьезный разговор. Мною и тогда была поднята кампания. Поэтому я и говорю, что впредь без согласительной комиссии нельзя принимать такие решения на случай, если не «Тари-Бари», так кто-то другой вдруг захочет.
- Помимо форелевого хозяйства, что еще является прямой угрозой и источником вреда питьевому водоему Сандал?
- В какой-то мере влияет естественный фактор, например, кислые дожди. Где-то лет десять назад внезапно на Белом море и у нас в водоемах вода резко оказалась плохой, а на деревьях в июне листва почернела. Сначала никто не понял, в чем причина. Оказалось, дело было в аэродроме, который недалеко расположен и где испытания проходят. Там у произошла авария, и крайне токсичное топливо попало в водоем и нанесло ущерб всей окружающей экологии и водоему. В прошлом году в лесу в Сопухе я опять видел черную листву, значит, снова были кислотные дожди, но об этом уже нигде не публиковали, хотя многие местные об этом знают.
- Закреплена ли законодательно защита озер от действий промышленников? Если нет, каким образом это можно и нужно сделать?
- Надо решить вопрос таким образом, чтобы в руководящих органах, в частности в министерстве сельского хозяйства, подобные решения согласовывали с местным населением и независимым заключением ученых на законных основаниях, а не так как сейчас получилось —18 человек решили за 30 тысяч жителей.
Понятно, что Карелия богата озерами, форель приносит большие дивиденды. И несмотря на мнение населения, на то, что водоем является питьевым источником, они дают разрешения на форелевые хозяйства. Вот это возмутительно. Должны выдавать разрешения, прислушиваясь к независимому мнению ученых.
- Как вы рекомендуете поступить форелеводческим фермерам, чтобы избежать подобных конфликтов с жителями и негативного влияния на экологию населенного пункта, где они занимаются разведением рыбы?
Во-первых, рекомендуется разводить в искусственно созданных прудах, либо прислушаться к опыту Финляндии и делать в больших акваториях. У нас можно, например, на Белом море или в Онего в разумных объемах. В Карелии около ста тысяч больших и малых водоемов, при этом ученые рекомендуют к использованию для форелеводов только десять из них, потому что нет смысла загрязнять малые и средние озера, так как это вредит и природе, и населению.
Местные и не едят эту форель. Наши любят настоящую озерную рыбу. Форель выращивают на искусственных кормах, там много химических добавок. Да, она красивая, но вкуса не имеет, успехом у местного населения не пользуется. Берут чаще для гостей и в качестве подарков. Основные потребители — население Москвы и Питера.
- Есть ли способ уменьшить ущерб от работы форелеводческих хозяйств, в том случае, если они все-таки будут созданы? Есть ли какие-то современные технологии по восстановлению озер? Сколько времени это занимает?
- Озеро самоочищается, восстанавливается, если ему не наносится вреда. В хозяйстве «Тари-Бари» зимой умирает много рыбы от нехватки воздуха. Мертвую рыбу они должны утилизировать, а они - закапывают. Местные жители жалуются: это же запах и медведи стали приходить на него. Разрешение выдали, а кто проверяет? Нет таких органов. Водоем уже не очистить. Когда они перерабатывают продукцию, также образуется много отходов: много крови, а это фосфор, который загрязняет водоем. Должен быть независимый контроль за их деятельностью. И контроль анализов воды должны делать независимые лаборатории. Вот два пути решения.
Также форелеводам важно соблюдать нормы ГОСТа и технологию: корма грамотно использовать, очищать и промывать. Здесь зависит от их добросовестности и порядочности. А так получается, что они сами себе предоставлены, а совесть вы знаете какая у людей. Притом договор с минсельхозом на аренду участков в акватории водоема заключается у форелеводов на 25 лет. То есть если бы «Тари-Бари» дали разрешение на расширение садков, то этим правом они пользовались бы ещё 25 лет.