Крики, скандалы, отвратительные семейные отношения, предательство, иллюзии, притворство... Всё как в плохом сериале, которых тысячи. Зачем я это смотрю? Этот вопрос мучил меня весь спектакль. Но, когда в конце действа словно поразило – вот оно, решила я. Зацепило. Прорвало. Вот ради этого я пришла. Однако очень скоро появилось разрушающие и тяготящие ощущения мерзости, брезгливости, отвращения. Что странно: тема в спектакле затрагивается социально значимая, почему же возникло столько отрицательных эмоций?
В Театре драмы «Творческая мастерская» поставили спектакль – социальный эксперимент «Раз. Два. Три…» по пьесе «Глиняная яма» современного петербургского драматурга Ольги Погодиной-Кузминой в постановке московского режиссера Филиппа Лося.
Сюжет прост и даже чересчур банален. Молодая девушка Мила приезжает на Новый год к матери из столицы в провинциальный городок и тут же встречается с целым ворохом проблем, вопросов, непониманий со стороны, казалось бы, самого родного человека. В том, другом городе она ушла от «спонсора», сделала аборт и собирается остаться жить у матери. Дочь курит, мать уходит от разговоров по душам. Затем к праздничному столу присоединяются сестра Галя с новым парнем. Галя воодушевлена и встречей с сестрой, и представлением своего будущего мужа Рустама, и объявлением о беременности.
Мать раздражена: зачем дочери третий ребёнок, молодой муж? И всё бы ничего, но вскоре Мила, соблазнившись красивыми словами, заводит интрижку с Рустамом, а тот и одну, и вторую сестру кормит признаниями в любви. Да так умело, что одну доводит до невротического состояния влюблённости, вторую до такой же степени ревности и боли. Чем, само собой, напрочь разрушает отношения двух сестёр.
Но и это не самое страшное. Где-то там, в глубине квартир, постоянных разборок и лжи, есть дети Гали. Мальчики 8 и 12 лет. Рустам требует, чтобы Галя избавилась от них – например, отправила к бабушке. Галя, оправдывая пламенной любовью к молодому мужу, делает выбор между мужем и детьми. И всё же отдаёт их матери, которой они тоже оказываются не нужными.
Какое-то время семья живёт, балансируя на грани приемлемого и недопустимого, не разрешая проблем, а лишь усугубляя их бездействием. Однако оно вскоре разрешается мощным ударом.
Очень хотелось, чтобы Рустам образумился, чтобы сестры раскаялись, чтобы мать хоть раз рассказала нам, зрителям, о детях. Но чуда, как в американской мелодраме, не происходит. Все совсем наоборот. Весь этот ворох бытовых проблем венчается самоубийством мальчиков. Для усиления этого трагического момента режиссёр использовал эффект неожиданности. В полумраке зала два школьных рюкзака и предсмертный разговор детей, а затем полная темнота, в которой, внезапно на сцену падает целый ворох детских игрушек. Впечатлительным смотреть воспрещается.
После премьеры директор Театра драмы «Творческая Мастерская» Александр Побережный-Береговский предложил остаться для обсуждения. Главный вопрос, который был задан: нужен ли такой театр?
Мнения высказывались самые разные. Кто-то говорил, что задело, значит, важно и нужно показывать и затрагивать эти темы. Кому-то захотелось после спектакля покрепче обнять своего ребёнка. Много говорили о том, что мир озлобился, что мы начинаем принимать подобные отношения за норму, что вокруг стало мало любви, и люди зацикливаются только на себе.
Сам директор назвал спектакль «Раз, два, три…» ОПЫТОМ из жизни насекомых: «Это не театр, а констатация и вербализация, где нет сложных переживаний и раскрытых образов. Постановка очень схематична, нет художественного осмысления проблемы. Это не театр, не искусство, а просто социальный эксперимент. Единственный способ привлечь новую публику – это шок и боль, именно на этой основе и построен данный спектакль».
«Польза от такого театра, пусть даже простого, схематичного, без глубоких образов, отражающего проблемы простых людей, живущих за стеной, на одной лестничной клетке, безусловно, есть. Мы не умеем любить детей, в сегодняшнем мире они очень одиноки. А театр, такой театр, заставляет сделать паузу, подумать о том, как мы живём, поработать над собой», – говорили зрители.
Я с недавнего времени оцениваю спектакли с точки зрения – зацепило или не зацепило. И каково послевкусие? После этой истории я не могла унять ноющую боль в области сердца и дрожь в коленках. «Аж руки трясутся» – сказала моя знакомая после спектакля. Потом по дороге домой мы долго обсуждали увиденное. Мне показалось, несмотря на все недостатки спектакля, образы актёрам были подобраны точно. Ей же казалось – нет.
Мнения сошлись в том, что Людмила и Валерий Баулины «выжали» из характеров своих героев всё возможное. Ольга Саханова была крайне убедительной незадачливой мамашей. Валерия Ломакина показалась несколько скованной, впрочем, того требовала роль. А вот Саша Галиев… Моя знакомая полагала, что его герой должен быть более наглым. Уж слишком интеллигентный для плохого парня получился Рустам. Я же думаю, что такие мерзкие типы как раз и скрываются под маской интеллигентных, милых, находчивых.
А главное – она доказывала, раз спектакль вызвал столько разговоров и обсуждений, значит, цель эксперимента достигнута. Мне же от театра хочется наслаждения. Интеллектуального, эмоционального, хоть какого-нибудь.
Вечное брюзжание матери, предательство без капли обдумывания, неуважение и нелюбовь к близким и дети, нелюбимые, никому не нужные – мир, о котором не принято говорить. Но ужасно то, что неприятные ощущения породил экспериментальный режиссёрский приём, напрочь затмевающий любое действие на сцене, используемый с целью привлечения новой публики.
В этот вечер я жадно искала противоядие возникшему тяготящему чувству. Приехав домой, съела вазочку клубники, но хотелось чего-то ещё. Спасли сонаты Бетховена, хотя, как мне сказали уже позже, Бах справился бы лучше.
Фотографии Юлии Утышевой и Евгении Лёгкой