Экологическое сознание определяет бытие

Наш разговор с руководителем «Росприроднадзора» по Республике Карелия Александром Ширлиным начался со старой, но не теряющей актуальности русской поговорки: «У семи нянек дитя без глаза». В том смысле, что при большом количестве разнообразных государственных и муниципальных органов, общественных организаций, занимающихся вопросами охраны природы, экологическая ситуация в Карелии по-прежнему далека от идеальной. Что думает об этом руководитель главного федерального органа, осуществляющего надзор в этой сфере? Об этом – наша беседа.

– Александр Иванович, простите, конечно, но вы – как раз одна из тех «семи нянек», которые призваны следить за состоянием природной среды и не допускать ее загрязнения. Как вы оцениваете сегодняшнее состояние среды обитания в нашей республике? Как мы выглядим на фоне других регионов?

– Вообще, я должен сказать, что Карелия – далеко не самый «грязный» регион России. Наверное, если кто-то путешествовал по промышленным регионам страны, может это подтвердить. По объемам вредных промышленных выбросов, сбросов загрязненных стоков мы находимся даже не в первой половине списка регионов, уровни загрязнения у нас ниже средних по стране. Другое дело, что, как мы понимаем, происходит это скорее не благодаря активной природоохранной деятельности государства и предприятий, а в силу особенностей расположения крупных промышленных предприятий на карте республики. Промышленные предприятия рассредоточены по довольно большой территории. Плотность населения в Карелии довольно низкая. Что дает достаточно щадящие уровни антропогенного воздействия на природу.

– Вы очень давно работаете в системе природоохранных органов…

– 24 года – практически с первых дней ее формирования. В 1988 году вышло Постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР «О коренной перестройке дела охраны природы в СССР». В 1989 году начала формироваться система центральных и региональных органов. С тех пор я здесь…

– Непосвященным в тонкости гражданам со стороны довольно трудно разобраться в государственной системе охраны природы. Например, ваше ведомство как только ни называлось, кому только ни подчинялось. Сейчас действует аналогичное министерство в составе Правительства Карелии. Есть какие-то подразделения, ведающие экологией, на местах. Полномочия по охране природы постоянно передаются от одного органа другому и обратно. Эта административная чехарда, наверное, не усиливает работу природоохранных структур? Какова конкретно ваша сфера ответственности?

– С вами можно согласиться: структура в постоянной реорганизации, и это не добавляет ей эффективности. Но я государственный служащий, работаю в тех условиях, которые принимаются вышестоящими органами, и должен в этих условиях делать все от меня зависящее.

Наше управление – это территориальный орган федеральной власти. Наша функция – надзор в сфере природопользования. В нашу сферу ответственности входят крупные промышленные предприятия – такие как Костомукшский ГОК, целлюлозно-бумажные комбинаты, предприятия энергетики, транспорта, коммунальные структуры, например, ПКС… Мы контролируем, как эти предприятия осуществляют размещение своих отходов, сброс сточных вод, учитываем все факторы загрязнения среды, которые эти предприятия допускают в ходе своей деятельности. Нормируем и администрируем платежи за загрязнение окружающей среды. Всего под нашим контролем – около семисот промышленных объектов республики.

Кроме того наше Управление осуществляет контроль и надзор за исполнением органами государственной власти Республики Карелия полномочий в области водных отношений, государственной экологической экспертизы, охраны и использования объектов животного мира, не отнесенных к водным биологическим ресурсам, в том числе в области охоты и сохранения охотничьих ресурсов.

– Жители республики, как правило, не знают и о том, что предприятия, загрязняющие природу, вносят за это довольно ощутимые платежи. Каков порядок цифр по Карелии? Куда идут эти деньги?

– Год на год не приходится, но в среднем мы собираем с предприятий примерно от 250 до 300 миллионов рублей в год. 20 процентов этих денег идут в федеральный бюджет, 40 остаются в бюджете Карелии, и еще 40 процентов – в местных бюджетах. Это не слишком большие деньги. Но и на них можно было бы сделать очень много полезного и важного для охраны среды. К сожалению, наше бюджетное законодательство таково, что при поступлении в бюджеты все средства обезличиваются. И, таким образом, деньги, полученные за загрязнение среды, расходуются на другие цели, как правило, не связанные с охраной природы.

Отчасти я понимаю, почему это происходит. У власти масса нерешенных проблем, бюджетных денег постоянно не хватает. Вы знаете, как напряженно формируется бюджет Карелии – каждую копейку приходится направлять на выполнение социальных обязательств. Тут не до природоохранных мероприятий… Такая же история и в местных бюджетах. Но мы должны понимать и то, что вечно так продолжаться не может. Экологические проблемы накапливаются, а кое-где уже приобретают катастрофический характер. Кроме государства, их никто не решит.

Раньше была практика формирования внебюджетных экологических фондов, куда как раз и направлялись платежи предприятий. Потом эта практика была признана коррупциогенной, все платежи стали зачисляться в бюджет и там растворяются. С другой стороны, сейчас государство все-таки вернулось к формированию Дорожного фонда. Считаю, что можно подумать и о возвращении к экологическим фондам. Иначе охрана природы так и будет финансироваться «по остаточному принципу» – то есть никак.

– От кого конкретно в Карелии это зависит? Кто должен принимать решение о бюджетном финансировании природоохранной деятельности? Глава республики? Минфин? Законодательное Собрание?..

– Да все вместе. Минфин верстает бюджет, депутаты его утверждают, правительство и Глава республики – исполняют. Представители всех ветвей и органов власти должны обладать экологическим мышлением, осознанием важности этих проблем.

Пока, откровенно говоря, такое мышление у нас не просматривается. И я часто спорю об этом с представителями того же Минфина Карелии. Минфин требует, чтобы мы собирали больше платежей с предприятий: надо наполнять бюджет. А я говорю, что для нас деньги – не главное. И даже наоборот: мы добиваемся, чтобы предприятия как можно меньше выбрасывали отходов, как можно меньше сбрасывали сточных вод, делали производство как можно чище. Но если промышленность будет меньше загрязнять среду – то и платежи за ее загрязнение, соответственно, сократятся! Поучается, что задачи наполнения бюджета приходят в прямое противоречие с задачами охраны природы. Власти объективно не заинтересованы в сокращении вредных выбросов – ведь это ведет к сокращению доходов бюджетов. По-моему, это абсурд.

Небольшой, но красноречивый штрих. В Концепции социально-экономического развития Карелии, разработанной и представленной Министерством экономического развития, решению экологических проблем места не нашлось. Вот вам и показатель того, как власть расставляет приоритеты…

– Александр Иванович, а какова, на ваш взгляд, основная экологическая проблема сегодняшней Карелии? Кто у нас главных загрязнитель окружающей среды?

– Вы знаете, вопреки распространенному мнению, главные загрязнители природы у нас – не промышленные предприятия. Они-то как раз под жестким контролем, их природоохранная политика прозрачна, за свои выбросы они исправно платят. А основной проблемой мне представляется утилизация бытовых отходов, и основной никем не контролируемый загрязнитель – это как раз обыкновенный бытовой мусор.

Вдумайтесь в цифру: в Карелии сегодня образуется как минимум 350 тысяч тонн бытовых отходов в год! А законных свалок для бытовых отходов – всего 14 на всю республику. В некоторых муниципальных районах нет ни одной узаконенной свалки! Что говорить о деревнях, поселках… Там мусор валят куда попало. Все, кто бывает в наших лесах, могут подтвердить: огромные территории просто превращены в несанкционированные свалки. Особенно – вдоль дорог. Это происходит и в окрестностях Петрозаводска, и во всех районах. Ситуация вопиющая.

Аналогичная картина – с канализационными стоками. Восемь карельских райцентров на сегодня не имеют вообще никаких канализационно-очистных сооружений! А на уровне мелких населенных пунктов это явление просто массовое. Все канализационные стоки сбрасываются в ближайшие водоемы – вот и вся технология…

Нужны огромные финансовые вложения в проектирование и строительство очистных сооружений, мусорных полигонов, предприятий по переработке и утилизации бытовых отходов. Ведь даже создание в районе обычной свалки – дело непростое и недешевое. Необходимо провести изыскания, заказать проектно-сметную документацию, пройти все экспертизы. Это миллионы рублей. У муниципалитетов нет и никогда не будет на это денег. И за счет бюджета республики эту проблему не решить в обозримом историческом будущем. Значит, нужно привлекать какие-то федеральные источники, участвовать в государственных программах. На решение экологических проблем можно было бы направить те средства, которые мы собираем с предприятий за загрязнение окружающей среды.

2013 год президент России объявил Годом охраны окружающей среды. То есть внимание высшей государственной власти привлечено к этой проблематике. Надо попытаться этим воспользоваться, чтобы наша республика не превратилась в одну большую помойку.