Знаменитый Марк Дробинский выступит в Петрозаводске

Я намеренно не назвала его «французским виолончелистом», потому что сам маэстро в одном интервью так определил свое гражданство - коротко и честно: «Я странник, который никогда не чувствовал ностальгии. Я живу на планете Земля, и гостиница – мой дом».

Чтобы не повторять восторженные эпитеты, безусловно, заслуженные, попробую сделать с Марком Дробинским заочное интервью, самостоятельно найдя ответы на вопросы, во множестве публикаций. Оговорюсь, что по прибытии Мастера виолончели в Петрозаводск, я побеседую с ним, и вы сможете прочитать интервью очное, по возможности – эксклюзивное.

Традиционный первый вопрос любого начинающего журналиста – как вам понравилось в нашем городе? – конечно, не был бы задан, если бы не удивительный ответ на него Марка Дробинского:

– Обожаю выступать в русской провинции. Москва и Санкт-Петербург для меня - Европа, а настоящая Россия – именно в провинции.

О том, что судьба связала Мстислава Ростроповича и Марка Дробинского, написано немало. Вот, что об этом рассказывает сам виолончелист:

– Я занимался на пятом курсе Бакинской консерватории, когда умер мой педагог. Его вдова привезла и буквально вручила меня Мстиславу Леопольдовичу. Он слышал меня на всесоюзном конкурсе, поэтому помог перевестись в Москву, и аспирантуру я окончил уже у него. Мне кажется, он не жалел об этом. Вместо трех даже дал мне четыре года обучения, просто так, от чистого сердца.

Помню, на каждом уроке бил фонтан, даже фейерверк, изречений и мыслей, по-своему гениальных. Из афоризмов Ростроповича можно составить энциклопедию. Когда изучали голосоведение в полифонических формах, фугах Баха, например, он шутил, что у человека должно быть не два уха, а лучше четыре или пять, чтобы в полной мере чувствовать каждый голос.

У него был такой мощный темперамент, что он подавлял ученика. У студента должна была быть хорошая внутренняя сила, не сопротивления, но сохранения индивидуальности. Иногда было трудно, но мы находили общий язык.

Многим известно, что Марк Дробинский – обладатель уникальной старинной виолончели мастера Тесторе. История о том, как он в буквальном смысле нашел уникальный инструмент в Израиле, действительно необыкновенная:

– В одном северном кибуце (вроде наших колхозов) у эмигранта из Германии с фамилией Ротшильд. Он больше не играл, и инструмент жил во влажном бомбоубежище. Виолончель была в таком состоянии, что лучше не вспоминать. Покрытая мхом и плесенью, а когда открыли футляр, из него выползли пауки. Ее ремонтировали и настраивали лет десять, я на ней не играл. Вдруг она раскрылась: у нее оказалось очень глубокое, яркое и мощное звучание. Она звучит так, что перекрывает симфонический оркестр. Самый большой зал, в котором на ней играл, был в Париже и вмещал 15 тысяч слушателей. Сразу признаюсь, это был концерт Лучано Паваротти, знаменитого тенора, а не мой личный. Предстояло сыграть большое виолончельное соло, однако всю технику направили на певца, а я на четырех струнах играл для 15 тысяч пар ушей. Вроде бы удалось.

Чем маэстро увлекается кроме музыки…

– Только прошу не смеяться, я очень люблю цирк. Обожаю. Завидую артистам цирка, потому что все, что они делают, никогда не смогу попробовать повторить. Очень люблю оперу и балет. Я не могу планировать и заранее покупать билеты, но иногда получается в последний момент взять билет в Гранд-Опера или Опера Бастилия. Однако самым ярким воспоминанием остается балет «Весна священная» в Большом театре в Москве. Эта постановка осталась в памяти на всю жизнь.

Небезынтересны отношения Марка Дробинского и его виолончели. На вопрос, «Одухотворяете ли ее при игре-общении?», он ответил так:

– Скорее наоборот – она меня вдохновляет и одухотворяет, а я стараюсь ей не мешать. За инструментом, конечно, надо следить. Я смотрю, чтобы не было слишком сухо или влажно. Если был долгий серьезный концерт, даю ему сутки отдохнуть от меня. То есть у нас вполне дружеские отношения.

Знаете ли, что по-французски виолончель – это он? Когда Ростропович выступал в Академии искусств Франции, посоветовал своим коллегам-академикам первым делом изменить пол виолончели. Потому что если бы знал, что виолончель мужского пола, то никогда бы на этом инструменте не играл. К слову, контрабас у французов женского рода, так что у них все наоборот.

Чья душа живет под смычком творения Тесторе – ваша, слушателя или виолончели?

– Душа инструмента. Надо только ей не мешать, чтобы она донесла все, что она чувствует до слушателей. Для меня это самый большой подарок.