О независимой экономической экспертизе

Последние несколько недель публичные выступления руководителей Института экономики КНЦ РАН заметно оживили карельскую общественно-политическую дискуссию. Почему политическую спросите вы? Да потому что если сразу три ведущих интернет-ресурса Карелии размещают у себя одно и то же интервью с директором института Юрием Савельевым, то полагать, что это интервью интересно своими сугубо научными или экспертными оценками может только безнадёжно наивный читатель, склонный излишне зацикливаться на подписи -- «директор Института экономики».

Можно только приветствовать способность руководства ИЭ КНЦ РАН «признавать наличие проблем и открыто о них говорить». Этот призыв Юрия Савельева к правительству Карелии даёт нам право сказать несколько слов по поводу проблем в возглавляемом им самим научном учреждении. Наличие таких проблем кажется совершенно неизбежным ввиду некоторых весьма «ненаучных» рассуждений директора ИЭ. Мы не будем говорить о каждом из них, а остановимся более подробно только на одном.

Говоря о взаимоотношениях Института экономики и правительства Карелии, господин Савельев рассуждает в интервью следующим образом: «На наши аналитические записки и предложения реакция поступает далеко не всегда. Часто чиновники ссылаются на то, что те материалы, которые мы направляем якобы нельзя напрямую внедрить. Это не так. Мы в своих материалах подсказываем пути решения проблемы, даем определенные рецепты. Но для их реализации надо приложить усилия. Само собой все не образуется. Мне же представляется, что ожидают от нас готовых решений в виде проектно-сметной документации и привода очереди инвесторов. Это не наша, а их функция. Если мы будем заниматься еще и этим, то зачем будет нужно министерство?»

Для тех, кто не постиг в полной мере всей глубины вышеприведённого рассуждения, попробуем повторить тот же набросок более резкими, отчётливыми линиями. Выглядеть это будет примерно так: «Мы, совершенно посторонняя системе управления регионом организация, совершенно не отвечающая за результаты деятельности республиканского правительства и, в частности, не отвечающая за результаты деятельности Министерства экономики РК, будем давать свои руководящие указания МЭ РК. А делать всю остальную работу, «прикладывать усилия», составлять проектно-сметную документацию, искать инвесторов под наши высоконаучные концепции будет Министерство экономики РК, все его 90 специалиста, непосредственно отвечающих за результаты работы министерства. А когда наш совместный проект «накроется медным тазом» (что совершенно неизбежно при такой организации взаимодействия) мы скажем, что концепция-то была высоконаучной, а вот министерские составители проектно-сметной документации подкачали. Да ещё и инвесторов найти не смогли».

После таких слов невозможно не согласиться с утверждением директора ИЭ КНЦ РАН о том что: «в Карелии отсутствует опыт взаимодействия правительства с экспертным сообществом». И легко объяснить, почему это так – потому что ни один вменяемый человек в правительстве никогда не согласится взаимодействовать с экспертным сообществом на тех условиях, которые предлагает руководство Института экономики. Рассуждать так, как в данном случае рассуждает господин Савельев, мог бы, к примеру, руководитель Министерства экономики, но никак не руководитель автономного научного учреждения. Возможно, на момент интервью господин Савельев не вполне определился в качестве кого же он отвечает на вопросы журналиста – в качестве директора ИЭ КНЦ РАН, Министра экономики РК или директора Корпорации развития.

Надо сказать, что все эти разговоры о важности внедренческой деятельности и налаживании отношений с правительством республики на самом деле являются довольно тревожным симптомом для научно-экспертной организации. Тем, кто знает о научно-экспертной деятельности ещё меньше меня, возможно, будет интересно узнать, что главным условием успешности научной деятельности является независимость научного поиска. Именно поэтому научная деятельность имеет совершенно автономную организацию, исключающую какое-либо внешнее вмешательство в неё. Карельская наука организована так, что она не подчиняется карельскому правительству и не зависит от него финансово. Более того, она не подчиняется даже правительству России и президенту страны. Наука имеет собственную независимую организацию в виде Российской Академии Наук. Внутри этой автономной организации осуществляется собственное руководство, даются оценки, производится финансирование, осуществляется кадровая политика и т.д. и т.п.

При всём этом, результаты научной деятельности академической науки малоинтересны с точки зрения сиюминутных практических интересов. Решение академической научной проблемы – это решение проблемы некого параллельного мира идей. Разумеется, этот параллельный мир и эта академическая проблема пересекаются с реальным миром непосредственных человеческих интересов. Но не здесь и не сейчас. К тому же это пересечение носит опосредованный характер. То есть, одно исследование становится частью следующего, то – третьего, третье становится основой прикладной разработки. И только в конце этой цепочки появляется продукт или факт действительности вызывающий непосредственную заинтересованность людей. Таким образом, научное исследование независимо по своей природе, так как здесь и сейчас его результаты интересую только самого исследователя.

Совсем иначе дело обстоит, когда речь заходит об экспертной деятельности научной организации. Например, экономическая экспертиза тем ценнее, чем о более актуальных социально-экономических вопросах данного места и данного времени она высказывает своё мнение. Но тем самым, она затрагивает непосредственные интересы могущественных экономических и политических сил, главной из которых, как ни крути, является правительство республики. Из этого следует, что главным стремлением научной организации, желающей быть добросовестным и независимым экспертным центром, является совсем не стремление наладить отношения с правительством, а задача прямо ей противоположная – максимально дистанцироваться от влияния правительства, точно так же как и от влияния какой-либо другой заинтересованной экономической или политической силы.

Разумеется, не всё так однозначно – нельзя жить и работать «в башне из слоновой кости». Выстраивание определённого взаимодействия необходимо и неизбежно, но сохранение собственной отстранённости экспертного сообщества от непосредственных политико-экономических интересов должно быть доминантой собственного позиционирования экспертной организации в бушующем мире. Это довольно сложная проблема, требующая какого-то серьёзного осмысления, постоянных усилий для поддержания правильного баланса и формата «вовлечённости-отстранённости» и осознанного выбора пути, если угодно. Судя по рассуждениям руководства Института экономики, эта проблематика очень далека от него. Её или не понимают, или она просто не очень интересует.

Подводя итог, можно сказать, что чрезмерное стремление к внедренческой деятельности, очевидное желание непосредственно поруководить карельской экономикой, навязчивое стремление наладить отношения с республиканским правительством, неуместная склонность публично рассуждать о том, что не входит в сферу непосредственной профессиональной компетенции (Оценки дающиеся действиям министерств, губернатора, некоторым околоэкономическим проблемам в данном случае отнюдь не являются научной экономической экспертизой), а так же сверхвовлечённость в политическое противостояние на региональной политической сцене, являются достаточными свидетельствами того, что в настоящее время Институт экономики КНЦ РАН не способен исполнять функции независимой экспертной организации.