«Красное» и «черное»

Прошла и схлынула информационная волна, поднятая вокруг фигуры Ильдара Дадина и периода его пребывания в Сегежской ИК-7. Внимание общества переключилось на другие, более свежие темы. Но поговорить по-прежнему есть, о чем. Возможны ли в наших колониях пытки? Как реагирует система на скандал в Сегеже? Кто и какие выводы делает?

Вроде бы все идет к тому, что приговор Дадину будет пересмотрен и, возможно, отменен – и слава Богу. Но для огромного количества людей эта история не закончена. За ее развитием и последствиями сегодня следят тысячи глаз в России, а ее обсуждение ушло из СМИ в специфические интернет-форумы. Об этой, скрытой, стороне подобных конфликтов мы мало задумываемся. А надо бы.

ВОЙНА МИРОВ

Заключенный и тюремщик – это не просто вечные враги и антиподы. Это две взаимоисключающие ипостаси. Они находятся не просто по разные стороны закона – по разные стороны морали. Они обречены на войну, и война эта с переменным успехом идет, не заканчиваясь никогда и не утихая ни на минуту. Войну между преступным миром и тюремными властями хорошо описал Солженицын в «Архипелаге». Но глупо думать, что эта война началась с появлением ГУЛАГа и закончилась с появлением ФСИН.

В стране, где больше 10 процентов населения лично знакомы с системой ФСИН, ни для кого не является откровением, что все зоны у нас делятся на «красные» и «черные». В общих чертах суть этого деления в том, кто контролирует лагерную жизнь. В «черных» зонах порядки устанавливают криминальные авторитеты – смотрящие, положенцы и прочие представители воровской иерархии. В «красных» зонах правят администрация и «актив».

Деление — это, конечно, очень условно. Между «красным» и «черным» –великое множество градаций и оттенков. Погуглите – поразитесь, какое количество форумов посвящено детальному обсуждению этих оттенков в конкретных колониях. Это целый мир. И дело сводится не просто к обсуждению «Где лучше сидеть?» Это – видимая часть той самой невидимой войны, в ходе которой преступный мир всячески старается перекрасить «красные» зоны в «черный» цвет. А тюремная система занята прямо противоположным. Война идет по всей стране с переменным успехом.

Так сложилось, что все карельские колонии – «красные». Причем не просто «красные», а краснее некуда. Целый регион находится вне власти преступного мира – и такие регионы на карте ФСИН можно пересчитать по пальцам одной руки. Этот «красный» плацдарм завоеван и удерживается карельскими работниками ФСИН, но он подвергается планомерным и жестким атакам со стороны воровского сообщества.

Ничто происходящее в карельских колониях не может рассматриваться вне контекста этой войны.

«КАНИКУЛЫ СТРОГОГО РЕЖИМА»

Мой собеседник – Анатолий Александрович Ерофеев. Кадровый офицер, 43 года в погонах, ныне в отставке. Последнее место службы, которому отдал двадцать лет, – заместитель начальника Управления Федеральной службы исполнения наказаний (УФСИН) по Республике Карелия. Действующие сотрудники УФСИН Карелии сегодня не дают интервью – они заняты всевозможными проверками и комиссиями, вызванными случаем Дадина. Положение пенсионера делает Анатолия Александровича более свободным в разговоре и оценках.

Он просит не делить колонии на «красные» и «черные»: «Все эти «цвета» придуманы преступным миром для красоты и романтики. А речь идет лишь о том, какой закон действует в колонии – государственный или воровской».

– Анатолий Александрович, так за счет чего поддерживается и сохраняется именно государственный порядок в карельских колониях?

– В первую очередь, благодаря тому, что все работники Карельского управления ФСИН добросовестно относятся к своей службе. Благодаря твердой и единой позиции начальника Управления и начальников колоний. Благодаря тому, что установлены высочайшие требования к личному составу службы, единство требований к режиму в колониях. Может быть, это звучит слишком пафосно, но это так. За любые формы незаконного сотрудничества с заключенными, за такие «мелочи», как пронос сим-карты в зону (я уж не говорю про алкоголь, наркотики и прочее) у нас не просто выгоняют со службы – отдают под суд. У нас даже начальник колонии не имеет права войти в зону с мобильным телефоном. Любое «сотрудничество» с заключенными в Карелии воспринимается как предательство, это не прощалось и не прощается никому!

Известный парадокс: когда наши колонии инспектируют по линии ФСИН, нам всегда делают замечание: мало изъятий незаконных предметов в зоне. И нам всегда стоило больших трудов доказать: у нас этого практически нет! Случаи незаконных «проносов» в зону единичны, мы их оперативно выявляем и наказываем. Это не бравада и не хвастовство. Это государственный порядок и закон в колониях, где нет беспредела, а воровской «закон» не действует.

– Вопрос в том, является ли это безусловным благом для заключенных?

– Не знаю, как для воров в законе, но для большинства заключенных это, в первую очередь, шанс спокойно и безопасно отбыть свой срок и выйти на свободу нормальным, не изуродованным криминалом, человеком. В наших колониях уникальная для России статистика: у нас по УДО освобождается больше заключенных, чем по концу срока!

Когда к нам переводятся заключенные из других колоний, первые месяцы они ходят с открытым от удивления ртом. Их удивляет, что у нас заключенные сыты, одеты-обуты, обеспечены всем необходимым. Что в зонах – чистота, порядок, тепло, светло. Люди обеспечены работой, даже зарабатывают деньги. Учатся, дипломы вузов получать умудряются! В каждой колонии – штат психологов, которые работают и с заключенными, и с персоналом. Спортивные и тренажерные залы. Хорошие библиотеки. В магазинах – все, кроме алкоголя. Столовые для заключенных отличаются от обычных городских столовых только одним: нет кассы. А многие медицинские услуги для заключенных, я бы сказал, доступнее, чем для обычных граждан на свободе. Вот, например, как долго вам надо стоять в очереди, чтобы пройти исследование на МРТ? Месяцы, а то и годы. Не хотите ждать – заплатите кругленькую сумму… А вот для заключенных у нас это доступно и занимает два—три часа. Нормально?

– В вашем описании зона больше похожа на пионерский лагерь или санаторий…

– Нет, это не пионерский лагерь, и люди попадают туда не отдыхать. В зонах – очень жесткий режим и требования к дисциплине. Тюрьма – это тюрьма. Это лишение свободы, это всегда насилие над личностью. Жизнь там – далеко не сахар, поверьте. Я просто хочу сказать, что карельские колонии в последние годы очень сильно изменились в бытовом плане. И это тоже проявление государственного порядка...

– …Который не всем нравится?

– Понятно, что для криминального мира карельские колонии – как кость в горле. И этот мир идет на все, чтобы расшатать этот порядок, внедрить в наши зоны свой «закон». На это тратятся огромные силы и деньги. В этой борьбе мы теряем многих людей, которые проявляют слабость, покупаются на «заманчивые предложения», идут на сотрудничество с криминалом… Люди есть люди.

Совсем недавно, в 2008—2009 годах карельские колонии столкнулись с массированной атакой на порядок, с групповыми действиями заключенных, направленными на расшатывание обстановки. В чем-то даже пришлось пойти на уступки, но в целом систему удалось сохранить.

Сейчас, в связи со «случаем Дадина», система сталкивается с очередными попытками такого плана. Не удивлюсь, если в ближайшее время вы увидим новые попытки, новые атаки…

А БЫЛ ЛИ МАЛЬЧИК?

– И все-таки, Анатолий Александрович, если можно, давайте попробуем отбросить соображения корпоративной солидарности и чести мундира. С высоты вашего опыта и положа руку на сердце: вы допускаете, что Ильдар Дадин говорил правду, и он действительно подвергался пыткам в ИК-7?

– Вы понимаете, что на эту ситуацию я сморю уже не «изнутри», а со стороны, как и вы…

Возможны ли в зоне случаи неоправданного применения силы, проявления жестокости? Думаю, что это возможно. Как говорится, нет дыма без огня. Я уже сказал: тюрьма – это не детский сад. Это место, где не по своей воле собраны вместе люди, преступившие закон. Обеспечением порядка, режима заняты также не ангелы с крылышками, а люди – каждый со своим характером, со своими сложностями. Возможно всякое – но как эпизод, а не как система.

В то же время многое из того, что я читал о случае Дадина в прессе, вызывает у меня большие сомнения. Ну, к примеру, писали, что он подвергался избиениям при пересменке в ШИЗО. Во-первых, сегодня в нашей колонии попасть в штрафной изолятор – очень непростая штука. Для этого заключенный должен очень серьезно нарушить режим. Помещение заключенного в ШИЗО утверждает прокурор. В каждом случае основания для помещения в ШИЗО также проверяются на уровне Управления ФСИН. Причем требуются объективные доказательства нарушения, в частности – видеозаписи.

В наших карельских колониях сегодня установлено более полутора тысяч видеокамер. Это современное оборудование, которое в постоянном режиме, круглосуточно пишет видео в хорошем разрешении и звук. Пишется все, что происходит в кабинете начальника колонии, в помещениях персонала, во всех помещениях, где находятся заключенные – в столовой, в бытовых комнатах, в цехах, в коридорах. В ШИЗО пишется все! Кроме того, когда в штрафной изолятор заходит новая смена – у каждого сотрудника на груди закреплен персональный видеорегистратор, записи с которого также систематизируются и хранятся. Любая проверка, любая инспекция всегда проверяет непрерывность этих записей, систему их хранения, и может на выбор просмотреть любой период в любом помещении. Я не очень верю, что в этих условиях тотального видеонаблюдения можно организовать систему систематических пыток и избиений, и при этом долго скрывать ее существование.

Если бы такая система существовала, думаю, о ней стало бы известно задолго до Дадина. В конце концов, в ИК-7 отбывали наказание многие жители Карелии, в том числе публичные личности, которые не стали бы молчать. В этой колонии отбывал наказание господин Ходорковский – и сидел на общих основаниях, никаких привилегий и поблажек не имел. Работал, писал книги. И после освобождения он, насколько мне известно, не сказал ни слова плохого в адрес колонии…

Простите, конечно, но я не очень верю, что, стоило там появиться заключенному Ильдару Дадину, как вся колония бросилась его пытать и избивать. С чего вдруг?.. Кому это нужно?.. Не знаю.

– Известно ли вам, есть ли на данный момент какие-то объективные подтверждения заявлений Дадина о пытках в ИК-7?

– Мне об этом неизвестно. Насколько я знаю, эти заявления уже многократно проверены. И если бы речь шла только о ведомственных проверках, мы бы могли предположить, что что-то скрывается от общества. Но, насколько я знаю, Дадина обследовали вполне независимые эксперты, привлеченные правозащитниками. Если бы они обнаружили следы избиений и пыток – наверное, об этом уже давно писали бы все СМИ.

«КАДРОВАЯ РАБОТА»

– Вы считаете, это не случайность, что именно карельская колония стала объектом публичного скандала с пытками и избиениями?

– Вот. Хороший вопрос… Ответа я не знаю.

Но давайте поразмышляем о том, а где находился господин Дадин до Сегежи? В Санкт-Петербурге, в «Крестах». Там он ни на что не жаловался. А в «Крестах» традиционно сильны позиции криминальных авторитетов, преступного мира. Из Карелии Дадин был переведен на Алтай – я не знаю, какая там зона по криминальной классификации, но оттуда жалоб тоже не слышно. В «черной» зоне особо не побузишь…

– Постойте, Анатолий Александрович, не хотите же вы сказать, что в Сегеже Ильдар Дадин выполнял некое «поручение» криминальных авторитетов? Я сам люблю теории заговора, но это уж, извините, слишком…

– Нет, у меня нет оснований ничего такого утверждать. На историю господина Дадина я смотрю как зритель. Но – с опытом. Могу строить некоторые версии и высказывать догадки.

К сожалению, я хорошо знаю, как действует преступный мир. В российских тюрьмах и колониях заправляют совсем не те тупые и беспредельные бандиты, которых нам показывают в кино. Лидеры преступных сообществ – это очень умные, расчетливые и дальновидные люди. С деньгами, с возможностями. Хорошо информированные, СМИ читают. Вот вы напишете про наш разговор – уверяю вас, эта публикация дойдет до зоны и будет там внимательно изучена. И «кадровая работа» у них поставлена так, что наше государство может позавидовать. У нас работают свои психологи, а у них – свои. И еще вопрос, чьи лучше.

У них отлично отработаны все методики, как «раскусить» любого человека, подобрать к нему индивидуальный «ключик». Вот, предположим, увидели они перед собой в «Крестах» Ильдара Дадина. Молодой, амбициозный человек. Неглупый, не робкий. С убеждениями, за которые готов бороться. К тому же осужденный по «политической» статье, которая сама по себе вызывает споры в обществе – значит, внимание СМИ гарантировано.

Ну а дальше – дело техники. Этим ребятам все равно, какие там у тебя убеждения, кто ты – либерал-демократ или патриот-почвенник. Если у них есть шанс тебя использовать – они это сделают, ты и не заметишь. Вроде бы ни к чему не обязывающие разговоры. «Компетентные» объяснения: что за зона, куда тебя отправляют, какие там порядки, как там себя вести, что можно себе позволить, что за это будет, и так далее. Человек – существо довольно легко программируемое, особенно если он вырван из привычной обстановки, помещен в камеру, кругом – «знающие» люди…

И вот, независимо от намерений господина Дадина и его дальнейшей судьбы, эти-то ребята своей цели уже достигли! Руководство и офицерский состав колонии скомпрометированы. Замордованы проверками. Прокуратура, общественники, следком, правозащитники, ФСИН, ФСБ… И каждый проверяющий считает своим долгом найти нарушение и наказать – иначе что ж это за проверка? СМИ шумят. Общественная палата контролирует. И в Администрацию президента докладывают.

И вот уже персонал колонии теряет твердость духа. И уже готов закрыть глаза на мелкие нарушения режима – чтоб только не вызвать новые жалобы заключенных и не получать новых проверок и взысканий. А каждое ослабление режима в колонии отмечается «контингентом», и обмен информацией между колониями и тюрьмами тоже налажен. Летят в колонию «указания»: мол, давайте, раскачивайте дальше! И появляются все новые и новые жалобы заключенных, по ним – новые проверки. Общество, плохо понимающее суть происходящего, будет аплодировать новым проверкам и наказаниям.

А колония уже на заметке у начальства как «проблемная». Там, глядишь, и «оргвыводы» последуют. Может, сменят начальника колонии. И, если повезет, вместо него придет такой, с которым проще «договариваться». Там, не исключено, вскоре авторитеты поставят в колонию «смотрящего» и начнут потихоньку внедрять воровской «закон». А еще через некоторое время – вот и новая «черная» зона готова…

Вот так это и делается. К сожалению, тюремная история богата подобными примерами.

Мне обидно за моих коллег по карельскому Управлению – на них сейчас чего только не валится. Надеюсь и верю, что они и в этот раз смогут удержать ситуацию в колониях. Разрушить порядок легко. Но восстановить его потом иногда невозможно…

Источник материала: Facebook